 Генерал-майор Дан Халуц. Фото: Вирсавия Зюс&# |
Впервые в истории молодого государства этот пост занял человек из ВВС, что знаменует современную форму боевых действий Израиля и, в особенности, ту ключевую роль, какую играет в израильской обороне авиация. Военные не исключают возможности того, что следующая оборонительная война может протекать на фронтах вдалеке от границ страны. В этом случае Армия Обороны Израиля сможет рассчитывать на человека, который умеет командовать на больших расстояниях очень крупными силами, в том числе вертолетами, реактивными самолетами и транспортной авиацией для легких воздушно-десантных дивизий. Дан Халуц служил в ВВС с 1966 г., а возглавил их в апреле 2000 г. Во времена Шестидневной войны он еще проходил подготовку, однако в «Войне на истощение», которую вел против Израиля Египет, Дан Халуц уже командовал новым F-4 и отличился в нескольких сражениях. Любопытно, что в 1973 г. Дан Халуц оставил службу ради учебы, но очень скоро война Судного дня вновь вернула его под знамена. Он принял участие в 43 боевых вылетах и решил продолжить военную карьеру. Однако четыре года спустя он снова ушел из армии, и некоторое время работал в сфере недвижимости. Вернуться в Вооруженные Силы его вновь вынудила война – на этот раз операция «Мир Галилее», проходившая в 1982 г. в Ливане. Со временем он освоил многие типы самолетов, включая новейшие образцы прославленного F-16, а также овладел сложнейшими системами обороны. Дан Халуц командовал базой ВВС «Хацор», а в 1988 г. был переведен в Генеральный штаб. Даже став командующим ВВС, Дан Халуц не реже чем раз в неделю совершал вылеты на реактивном самолете или вертолете. Сейчас его стаж пилота превышает 4500 летных часов. Говорят, что, обхватив руками рычаги управления, он начинает петь во весь голос… Дан Халуц женат, у него два сына и дочь.
Новое «второе лицо» Вооруженных Сил приняло нас в своем кабинете в Штаб-квартире, и мы около часа говорили о проблеме терроризма; основные пункты этой беседы и освещает данная статья.
Не могли бы Вы кратко описать нам текущую ситуацию, с которой Израиль сталкивается на фронте арабского терроризма?
Мне легче воевать с террористами, чем говорить о них. Чтобы разобраться в положении, нужно вернуться к истокам терроризма и, в частности, к природе исламского террора. В том, с чем мы имеем дело сейчас, нет ничего нового – все началось еще 120 лет назад, когда Всемирная Сионистская организация приняла основополагающее и важнейшее решение вновь сделать Израиль национальной родиной еврейского народа. Когда в земле Израильской поселились первые евреи, зародился и терроризм. Он был не очень организованным, но, тем не менее, смертоносным, и приносил много вреда. Что касается меня, то, размышляя об истории терроризма, я не могу оставить без внимания серьезные вспышки терроризма в 1929, 1936 и 1939 годах. Непосредственно перед официальным провозглашением Еврейского государства и вслед за этим была проведена высокоорганизованная террористическая кампания, направленная против еврейского населения. С той поры соседние арабские страны вели неустанную борьбу против существования на Ближнем Востоке Израиля как независимого Еврейского государства, хотя тогда террор еще не был повседневным явлением. Непрекращающийся конфликт проявлялся более явно – войнами. Однако в 1967 году мы увидели это явление в ином свете. Тогда источники терроризма впервые оказались на контролируемой нами территории. Ни одно правительство не могло нести ответственность за террористов, хотя в самом начале некоторые страны их поддерживали. Со временем мы поняли, что внутренний терроризм нарастает – первый всплеск его случился в 1987 г. и тянулся до 1991 г., пока не началась первая война в Заливе. Вторая волна терроризма поднялась в сентябре 2000 г. и не прекращается по сей день.
Вы верите, что это скоро закончится?
Ни в коей мере – пока что я не могу сказать, что в ближайшем будущем этому виден конец. Утверждать можно другое: наши враги все реже и реже добиваются успеха. Однако прежде чем проанализировать различные аспекты того, что происходило за последние четыре года, я хотел бы напомнить несколько фактов. До известных событий 11 сентября считалось, что мы «несем больше ответственности, чем остальные», поскольку все терракты происходили в нашем регионе. Трагедия 11 сентября показала тем, кто не понимал этого прежде, что терроризм – явление всемирное, а не частная проблема евреев и израильтян. Впервые в истории крупномасштабный террористический акт случился не в Израиле, и после этой атаки американцы приняли стратегическое решение активно бороться с терроризмом. Я должен также сказать, что, если смотреть на терроризм с позиции Израиля, можно выделить три «кольца» террора: местный (направленный палестинскими организациями против израильтян), региональный (исходящий из соседних стран и, в частности, от нашего северного фронта борьбы с «Хизбаллой», которая получает поддержку из Ливана, Ирана и Сирии) и, наконец, международный терроризм, затрагивающий не только нас, но и Европу (особенно Испанию и Турцию), США, Дальний Восток (прежде всего, Индонезию и Филиппины) и многие другие регионы, никак не связанные с теми локальными конфликтами, с которыми мы имеем дело ежедневно. Этот терроризм, которым руководят «Аль-Каида» и группировки «Исламского Джихада», нацелен на западную культуру во всех ее проявлениях. Я бы сказал, что эта проблема оказывает влияние на весь мир – особенно на европейцев, которые ее до сих пор не осознали и не поняли. Это, однако, лишь вопрос времени, и обстоятельства заставят их повернуться лицом к проблеме терроризма.
Несмотря на то, что Израиль вовлечен в борьбу на всех трех уровнях, основное место в наших повседневных проблемах занимает первое «кольцо». Не могли бы Вы в нескольких словах дать анализ ситуации?
Четыре года назад, когда насилие обрушилось на нас с внезапностью летней грозы, произошли радикальные перемены по сравнению с предшествовавшим периодом относительного спокойствия. Это не означает, что мы были застигнуты врасплох, – нет, мы давно сознавали, что такой сценарий возможен, и были готовы к подобной ситуации. Не следует забывать, что в поисках решения мы постоянно вели переговоры с Палестинской автономией. Кроме того, тогда израильское правительство сделало палестинцам чрезвычайно щедрое предложение, основанное на «Норвежских соглашениях». Мы надеялись, что все пройдет как надо и, в конце концов, нам удастся подписать договоренности, которые удовлетворят всех. К несчастью, эти светлые надежды были сметены террористическими взрывами. Руководство Палестинской автономии решило попробовать добиться от нас еще больших уступок с помощью террора. Я также хочу подчеркнуть, что этот шаг был сделан палестинцами, которые наблюдали за нашим внезапным выходом из Ливана и ошибочно истолковали его как проявление слабости с нашей стороны. Они подумали, что уход из Ливана означает, будто мы уже не готовы, если это станет необходимым, защищать своих граждан и родные дома. Тем не менее, мы пусть и не были застигнуты врасплох, но все же не ожидали, что события примут такой размах. Последствия всего этого и отражают те перемены, которые мы пережили за минувшие четыре года. Прежде всего, мы повысили свою боеспособность, утвердили свое право на нанесение ударов и осознали границы применения силы. Можно не сомневаться, что по военной мощи Армия Обороны Израиля намного превосходит наших врагов. Однако в конфликтах такого типа важно понять, какие рода войск можно использовать и, главное, когда именно. События 11 сентября подтвердили законность нашей борьбы – особенно в глазах тех американцев, которые непосредственно пострадали от опаснейших террористических нападений. Вплоть до этой роковой даты наши попытки объяснить некоторые свои инициативы наталкивались либо на полное непонимание, либо на огромные трудности во взаимопонимании. Однако теперь все иначе. К сожалению, европейцам всегда было трудно понять и принять нашу позицию. Я говорю «к сожалению», потому что у меня в голове не укладывается, как можно не сознавать, насколько страшен терроризм. Временами у меня возникают подозрения, что террористическая война против нас неофициально получает моральную и интеллектуальную поддержку в странах Европы, где просто не сознают, к чему ведет даже самое слабое сочувствие террористическим организациям. Они не понимают, что террористы, которых они поддержат сегодня, завтра могут развернуть оружие против них самих. Помощь, которую эти страны оказывают некоторым террористическим организациям, вовсе не служит гарантией того, что отношение террористов к ним не может резко измениться. Террористы сами принимают свои решения. Ошибочно полагать, что если страна обеспечивает им прямую или косвенную поддержку, то террористы будут относиться к ней не так, как к остальным, если решат, что в их интересах поднять волну террора в одной из стран, которые годами их поддерживали.
Вы сказали, что за последние четыре года борьба с терроризмом в Израиле претерпела определенные изменения. Какие именно?
По существу, мы прошли несколько периодов. Сначала было нечто вроде «народных восстаний», когда многие вооруженные гражданские лица принимали непосредственное участие в столкновениях. Неудивительно, что это влекло большие потери. Затем стратегия изменилась, и мы подверглись атакам смертников, что стало, в определенном смысле, совершенно новым явлением. Мы заметили, что целями для палестинского руководства стало гражданское население Израиля, а не солдаты. Память каждого из нас до сих пор хранит эти чудовищные сцены. Я хочу напомнить, что террористы всегда старались нанести удар там, где могли вызвать самые большие разрушения и убить больше всего евреев, будь то мужчины, женщины, старики или дети. Поворотным стал март 2002 года, когда в день Седер Песах самоубийца подорвал себя у Парк-Отеля в Нетании – 29 израильтян погибло, и множество было ранено. Именно после этого мы решили войти на территории, которые контролировала тогда Палестинская автономия, и с тех пор не покидаем этих районов. С того самого времени наше умение предотвращать террористические акты, снижать их количество и разрушительность, получило новое развитие. Это случилось не за одну ночь – потребовался целый год, но мы постепенно научились контролировать ситуацию, и эти принципы стали неотъемлемой частью наших решений и мерилом нашей деятельности. Одновременно мы перестроили свои силы, сделали их более эффективными. Мы добились лучшей координации между различными службами, между воздушными и сухопутными войсками, между органами службы безопасности и боевыми подразделениями. Такая координация помогла нам существенно сузить террористам пространство для маневра. Еще в начале мы проникли в самое сердце их центров, которыми являются сегодня Дженин, Наблус, Рамалла и Туль-Карем, и во все жизненно важные точки в Иудее и Самарии. Далее я буду говорить только об этих двух районах, поскольку Газа требует отдельного рассмотрения. Наше присутствие в Иудее и Самарии – не только в арабских городах, но и в деревнях и на разделяющих населенные районы участках, – позволяет действовать очень быстро. У нас есть возможность следить за передвижениями террористов и контролировать их. Что касается разведки, то, благодаря развитию специальных технологий, нам удалось внедриться к ним на всех уровнях. Не хочу хвастать, но могу утверждать, что сегодня ни одна сила в мире, вовлеченная в борьбу с терроризмом, не имеет доступа к такой обширной и глубокой информации, какую постоянно получаем мы. Сейчас мы контролируем ситуацию и на земле, и в воздухе.
В связи с этим хочется спросить, насколько полезен заградительный барьер?
Знаете, в чем разница между ограждением и стеной? Ограждение позволяет видеть, что происходит по ту сторону. В нашем барьере намного больше открытых участков, чем в бетонном, и он замечательно исполняет свою роль. Следует, однако, сознавать, что это не самостоятельный, обособленный объект, а часть нашей общей оборонной концепции. Это означает, что, наряду с полным контролем на суше, о котором я уже говорил, мы также блокируем террористов, не позволяем им проникнуть в Израиль и его населенные пункты. Добиться этого мы можем только с помощью серьезной преграды, какой и является ограждение. Вплоть до настоящего времени оно показывает себя крайне действенным средством, и статистика подтверждает, что теперь число жертв с израильской стороны значительно снизилось. Кроме того, у ограждения есть и другая положительная сторона. Снижение числа жертв на нашей территории само собой влечет уменьшение жертв среди арабов, поскольку одно непосредственно связано с другим. К сожалению, часть международного сообщества полагает, будто это заслуга палестинского руководства, понизившего уровень насилия по отношению к нам. Однако, это не так; новая ситуация вызвана только успешными мерами, предпринятыми Израилем. Мотивация наших врагов всегда очень высока, но наша стратегия выслеживания руководителей террористических групп себя оправдала. Наша цель – широкомасштабно обезглавить их руководство, поскольку им будет невероятно трудно создать новое. Хорошо известно, что если группа теряет лидера, то его «правая рука», имеющая меньший опыт, редко проявляет те способности, какими обладал прежний руководитель. Благодаря таким действиям мы существенно снижаем террористическую боеспособность врагов. Однако то, что мы ликвидируем руководителей высшего звена, затем второго, третьего и далее, еще не означает, что враг теряет финансовую поддержку – он просто реже добивается успеха, так как мы боремся с ним одновременно на разных уровнях. Сначала мы уничтожаем отдельных террористов, затем – их инфраструктуру, после чего принимаемся за тех, кто их поддерживает или служит посредником в финансировании.
Давайте вернемся к теме защитного ограждения, поскольку недавно Высший Суд Справедливости изменил его очертания. Как Вы считаете, новая граница будет столь же эффективна, как и прежняя?
Не забывайте, пожалуйста, что у барьера нет политического значения, это только средство безопасности. Он предназначен для того, чтобы повысить безопасность всех израильтянин, защищать которых мы обязаны независимо от того, находятся они в Израиле или за его пределами. Израильское правительство предоставило нам полную свободу и позволило устанавливать этот барьер в соответствии с нашими профессиональными соображениями. Так называемые «новые очертания» – это, по существу, ряд изменений, более соответствующих обстоятельствам жизни и интересам местных жителей. Что касается самого уровня безопасности, то его эффективность никак не изменится.
Просто удивительно, что после четырехлетней борьбы с такой армией – с армией, обладающей описанными Вами средствами и разработавшей отличную стратегию войны с терроризмом, – арабские террористы не сдаются и продолжают беспокоить израильское население; разумеется, их атаки не так разрушительны, но все же не прекращаются. Как Вы расцениваете это явление?
У них есть два побуждения: идеология и деньги. Если иссякнет финансирование, идеология тоже долго не продержится. По этой причине мы должны отсечь их от финансовой поддержки, что очень непросто. Кстати, многие страны мира могут сделать это и без нашего участия. Как ни печально, очень многие государства не хотят понимать (неосознанно или умышленно) важности прекращения финансовой поддержки террористических организаций. Думаю, это важно не только для нас, но и для всей международной борьбы с терроризмом. Что до идеологии, то для поиска решения нужно понять корни этого конфликта. Напомню, что предметом раздоров являются четыре главные проблемы: границы территорий, Иерусалим, «право возвращения» арабских беженцев и окончательное прекращение конфликта. Что касается «права возвращения», то я убежден, что ни одно израильское правительство не будет готово к такому требованию и даже к обсуждению этой темы. Это было бы чистое самоубийство: подобный шаг привел бы к истинному нашествию арабов, а об этом, конечно, и речи быть не может. Что же до проблем территорий и Иерусалима, то в июле 2000 г. правительство Израиля сделало арабам невероятно великодушное предложение, которое было отвергнуто. Если когда-нибудь в процессе переговоров эти вопросы вновь будут включены в повестку дня, предсказать последствия невозможно. Однако, наша конечная цель – полное прекращение конфликта. Именно от этого важнейшего условия и зависит прогресс в решении трех остальных упомянутых проблем. Достичь этой цели будет чрезвычайно трудно, но и терять ее из виду не следует. Кроме того, для окончательного соглашения с нами ключевые фигуры противоположного лагеря сначала должны договориться между собой. Сейчас, однако, между арабскими лидерами нет согласия – каждый обращается только к своим сторонникам, преследует свои цели и исповедует свою идеологию. ХАМАС мечтает сбросить нас в море, а Палестинская автономия, то есть официальные представители палестинцев, утверждают, что готовы идти на компромиссы, но что именно они имеют в виду, остается загадкой.
Поскольку говорить о полном прекращении конфликта преждевременно, не могли бы Вы в нескольких словах рассказать о переменах в системе безопасности в том случае, если будет осуществлен предложенный премьер-министром односторонний план выхода?
Прежде всего, я хочу подчеркнуть, что до тех пор, пока мы не получим от израильского правительства иные указания, наша обязанность – защищать израильских граждан, живущих в Гуш-Катифе, притом без каких-либо ограничений. Идея разъединения войск не означает полного пренебрежения к этим территориям в военном отношении – речь о том, чтобы контролировать район извне и предоставить палестинцам самостоятельно решать свои проблемы. Думаю, это легче сказать, чем сделать. На практическом, внутригосударственном уровне это подразумевает переселение нескольких тысяч израильтян, передислокацию наших войск и поддержание безопасности извне. Все это ни в коей мере не означает, будто мы намерены прекратить или ослабить борьбу с терроризмом: мы будем выслеживать руководителей террористических групп с прежней решительностью, задействуя все средства, какими только располагаем. Если мы и уйдем из этого района, то не отдадим его во власть террористических организаций, не предоставим им полную свободу действий и возможность готовить новые атаки против Израиля. Идея одностороннего выхода из Газы нацелена на снижение террористической деятельности, а не ее поощрение. Мы, армия государства Израиль, подчиняемся решениям, которые приняты демократическим путем.
Даже если это может означать борьбу с евреями?
Сомневаюсь, что евреи будут сражаться с евреями; хочется верить, что до такого оборота дел никогда не дойдет. В Израиле каждый еврей сознает, что любые внутренние разногласия только укрепляют позиции наших врагов. Коротко говоря, мы – демократическая страна, и у наших граждан есть много легальных способов борьбы с теми решениями правительства, с которыми народ не согласен. Однако, в конечном счете, закон должен торжествовать, и именно мы, армия, обязаны обеспечить его выполнение на практике – даже если этот процесс окажется болезненным.
Вы упоминали о северной границе Израиля. Правда ли, что у «Хизбаллы» есть ракеты, которые могут долететь до Хайфы и других городов Галилеи?
«Хизбалла» – это террористическая группировка, ведущая войну с Израилем от лица Ирана и Сирии. Своими постоянными угрозами она пытается посеять страх среди гражданского населения северной части Израиля. Вплоть до настоящего времени «Хизбалле» все еще удается получать ракеты класса «земля—земля» средней и большой дальности, которые могут поразить многие цели в Израиле. Говоря о «Хизбалле», я уверен, что главное сражение еще впереди. Тот факт, что эта организация действует в Ливане, представляет опасность прежде всего для этой страны, поскольку именно ее мы считаем ответственной за любой террористический акт против Израиля, проведенный с ее территории. Ливан – независимое государство, и это означает, что он обязан контролировать происходящее в его границах. Если он не станет этого делать, ему придется заплатить за свою нерешительность. То же относится и к Сирии.
Что Вы думаете об участии израильских арабов в террористических актах против евреев?
Эти граждане Израиля, которые пользуются всеми гражданскими правами, должны подчиняться тем же законам, какие установлены для всех жителей нашей страны. Среди них действительно есть люди, которые участвуют в терроре против нас, и мы будем бороться с ними точно так же, как с любыми другими террористами. Тем не менее, я убежден, что ошибочно видеть в каждом израильском арабе террориста или их пособника – это просто не соответствует действительности. Однако нас тревожит то, что некоторые израильские арабы примыкают к террористическим организациям. Пока что это крайне редкое явление. Большая часть таких людей уже выявлена, а остальные будут найдены очень скоро. В завершение этой темы скажу, что большинство израильских арабов хотят не только жить в мире, но и сохранить израильское гражданство независимо от политических изменений в нашем регионе.